Маленькая победоносная книга «Телевизор есть главное достояние ада, берегите его».
Сергей Минаев все, что мог, изложил в своем первом опусе. Там был задор, эмоции, пафос, немного стильных деталей и много брюзжания, но читалось это легко и непринужденно. Чтение этой книги – да еще и в двух частях, как оказалось, – было быстрым лишь потому, что хотелось побыстрее закрыть последнюю страницу. Очень уж долго тянулась история, у которой нет ни смысла, ни резона говорить об этом. «Человек рождался и умирал, любил и ненавидел, создавал и разрушал цивилизации, а медиа информировала об этом общество» – делов-то.
Здравомыслящему человеку ясно, что режим – политический, государственный ли – он и в Африке режим. А потому в условиях избирательности губернаторов, отсутствии возможности голосовать протестно и честно, ужесточении деятельности масс-медиа было бы глупо предполагать, что наше все – это демократия. С присущими ей медийными атрибутами. И потому история не цепляет.
А потому перед нами – унылая картина существования медиа. Бездушных, неэффективных, ничего не значащих и никому не нужных. Ровно таким же, каким чувствует себя альтер-эго автора, пытающегося почти роуд-стори выдать за драму. «Всего лишь обработал речи доктора Геббельса, придав им, так сказать, современное звучание. Почему никто не судит диджеев за ремиксы?», интересуется герой книги. Впору этот вопрос задавать и читателям, которые ждали густой современной публицистики в формате погружения в среду, а получили погружение совсем не туда.
Если рассуждать о сути истории, то она чересчур глубоко скрыта за описательством. А что толку искать иголку в туго набитом выражениями и претензиями стоге сена? Разве что сам на эту иголку и напорешься. «Зачем ждать всю жизнь, если можно получить быстрорастворимые небеса здесь и сейчас?» Вот она, сермяжная правда автора, вложенная то в «закадровый текст», то в прямую речь, то сквозит в речах писателя на телевидении.
А между тем, быть может, на это и рассчитывал Минаев, выпуская двухтомное произведение, в котором больше политической подоплеки и правозащитных интонаций, нежели писательства. Пожалуй, раздели автор свой опус на публицистически выверенные части, да предложи в хорошее издание – цены бы не было ему в таком формате! Но (смотри выше) все решает не только творчество. А какие-то детали додумываем и мы сами, медийщики, прокладывающие дорогу неведомым даже автору трактовкам его незамысловатой повести. «За неимением достоверной информации людям свойственно додумывать детали. Очевидно, какие химеры могут рождаться в мозгу современного человека, и так до смерти напуганного СМИ».
«Когда такая лупа, как телевизор, есть – можно масштабировать все, что угодно». Совершенно не сомневаясь в этом, твердит нам главный герой. И правильно не сомневается, ведь смотрящий да увидит – наше телевидение давно превратилось в игру. В одного большого «подкидного». Где кто только кого не кидает. А мы смотрим на это безобразие глазами агнцев на заклании, и… и не в силах нажать заветную красную кнопку « power». «Объединяло их одно – каждый входивший, спустя полчаса или меньше после попадания домой, включал телевизор, радио или залезал в интернет. В этот момент он больше не являлся индивидуумом – он становился аудиторией».
А за всем этим, глубоким панорамным фоном, задником и вездесущим оком – политика. Да и книга посвящена, по большей части, вопросам ведения политических баталий между субъектами права, иногда срываясь на бесправные методы. Которых и в журналистике хватает с избытком. «Действительно, это война. Великая отечественная медиавойна, которую придумал, срежиссировал, воплотил в жизнь и отснял для истории один человек – Я».
И не хочется перенимать пример журналистов, которые не сумели побороть в себе правозащитные позывы, переступая грань исследования и вступая на путь исправления горбатых. Это уже политика. А «политика – это как генитальный герпес – один раз подцепишь и на всю жизнь». Потом не исцелишься.
В книге еще хорош язык – настолько, чтобы сохранить общее впечатление от изящности «Дух Less», но не в такой степени, чтобы пойти за следующей книгой Минаева. Хороши и слова-раздражители, и забавный продакт плэйсмент ( product placement) – например, мобильник Nokia 8800, и особенно – вьетнамский ресторан «Шанти» с подробным описанием схемы проезда. Молодцы автор и редактора, что умело вписали эти объекты в хаотичную среду повести.
А уж заразил ли читателя Сергей Минаев своим опусом – судить может каждый. Но по крайней мере, он старался это сделать. «Специалисты по беспорядочным половым связям с общественностью» просто так ничего не делают.
Лучшие фразы
«Такие уж мы, медийщики, странные люди. Вместо того, чтобы думать, как уснуть, думаем, кто верстал эфир. Реально, при таком раскладе, последнее, о чем подумаешь, отходя в мир иной, сколько приедет камер на панихиду »;
«– Тут наверное журналисты и публицисты сидят?
– Ага. Они самые. Обречены на пожизненную верстку номера»;
«Спать под звуки включенного телевизора довольно идиотская привычка. Вместо того, чтобы начать видеть сны, заканчиваешь смотреть новости»;
«Будьте уверены, если вам, не дай Бог, случится срываться с горы или тонуть в море, первыми, кого вы увидите, будут не спасатели Малибу. Первыми окажутся журналисты, протягивающие вместо руки помощи микрофон или видеокамеру»;
«Непонятно почему, Даша заинтересовывается. То ли суши надоели, то ли у Первого канала реально есть спецэффект, заставляющий заинтересовываться транслируемой им картинкой всех, включая собак и модных московских светских журналисток»;
«Есть многое на свете, друг Антонио, чего не знает «Яндекс» и « Yahoo»;
«Второй постулат медиа: лучше медленно умирать от голода, чем хамить инвестору. Потому что так умрешь быстро»;
«– Кстати, Даш, а ты «Триумф воли»-то смотрела?
– Не-а, не успела еще. Я жду, когда выйдет в переводе Гоблина, – не моргнув глазом, отвечает мне эта чудная насиликоненная фея»;
«У имперской идеи настолько сильный брендинг, что люди готовы найти ее даже в чашке чая, если перед этим еще сказать, что «этот чай несет в себе маленькую толику Родины»;
«Ибо в начале было слово. В уж потом появился телевизор. Это из Священного Писания, если помните. Помните такое? Да? Вы опять попались. Потому что в Писании было только про «слово».